Корпорация чесс. Международный детектив - Страница 20

Глава 10

Начальник службы безопасности «Башни Чесс» Николай Васильевич Луковка был при исполнении, а оттого трезв, хотя душа его взывала к опохмелу.

Вчера вечером в его кабинете собрался весь цвет местного казачества. Проводили оргсбор, основывали местное Чессовенное отделение. Прибыли атаманы ставропольского и кизлярского казачьих округов, в каракулевых папахах и особой парадной длиннополой форме, невзирая на жару. Народу в кабинет набилось – мешалкой не провернёшь. Позвали батюшку из православной часовни на третьем этаже – всё равно томился без дела – верующих православных среди шахматистов и журналистов можно было счесть на пальцах одной руки. Батюшка пришёл, прочитал молитву Святому духу, как положено у казаков при запинании любого доброго дела. Воздали почести покровителю – апостолу Варфоломею. Главный по региону, Ставропольский атаман, прочитал указ о назначении его, Луковки, Чессовенным атаманом. Кизлярский атаман преподнёс ему шашку. Облобызались. Всем присутствующим налили казацкого чаю – первостатейнейшего самогону. Высоких гостей повели в экскурсию по Чессовне, а сами начали повёрстывать в казаки– принимать в члены отделения то есть. Есаул Попандопуло тут же выписывал членские билеты, хорунжий Кочерга наливал чарку, а батюшка кропил новоявленного члена святой водой. Все текло без заминок, пока не дошла очередь до калмыка Чонкина. Попандопуло поднял глаза от бумаг, потёр натруженной от писания рукой потный лоб и сказал:

– А тебе, Чонкин, придётся обождать.

– Чего это? – удивился Чонкин.

– Тебе удостоверение другого образца положено.

– Какого такого другого?

– Приписного казака.

– А это почему?

– Потому что казаки у нас все православные, а ты, извини, буддист. В терском казачестве калмыки были приписные.

– А Попандопулы, значит, что ни на есть казаки истинные?

– А Христофор Попандопуло, к твоему сведению, был назначен царём Александром первым генералом Терского казачьего войска.

– А калмыков ещё царь Пётр в войско Донское принял.

– То Донское, а у нас – Терское. Нам донские – не указ. Крестись – будет тебе удостоверение.

– А ты знаешь, что у нас Христос считается одним из перерождений Будды?

– Зато у нас Будда ничем не считается.

– А зачем мне такая вера, что даже соитие считает грехом? Как можно детей делать через ухо?

– То чудо было, понимаешь, чудо! Скажи ему, батюшка.

– Воистину чудо! – отозвался батюшка. – Ведь и потом Христос чудеса являл: воду в вино превратил…

– Ну, да это все могут, самогонкой называется…

– Людей исцелял, по воде ходил…

– Это у нас любой учёный монах может…

– И ушёл к Отцу небесному, тела не оставив.

– Тоже мне чудо. Вот у нас монах может три года, три месяца и три дня просидеть, медитируя, в пещере без света, еды и воды и живым остаться – вот это, я считаю, чудо.

– Я в это не верю, – сказал батюшка. – Смертный человек такого не может.

– В это верить не надо. Про это уже кино сняли.

– Хватит бузу гнать, – оборвал Чонкина Попандопуло. – Кино! Фалынак – твоё кино.

– Значит, в кино ты не веришь, а в то, что мир был сотворён за шесть дней – веришь?

– Верю!

– А я сомневаюсь.

– Вот по сомнениям тебе и удостоверение будет! – подвёл итог диспуту Кочерга. – Сядь на лавку, прищеми задницу.

– Я щас тебе задницу прищемлю, – вспыхнул Чонкин.

– А разве буддисты дерутся? Они же всё спускают без сопротивления.

– Калмыцкие– дерутся. Если бы калмыки не умели драться, не знай ещё, где бы теперь были российские границы. Ты хоть знаешь, сколько калмыков служили царю-батюшке верой и правдой?

– Сколько?

– Да побольше, чем Попандопулов – Чипондопулов.

– Я считаю, – вмешался новоявленный атаман Луковка, – что на основании исторических заслуг и с учётом калмыцкого вклада в развитие Чессовеного региона Чонкин имеет право на рядовое удостоверение.

– Отчего это на рядовое? Я вам ксерокопию доноса от тридцать седьмого года представлю: там перечислены все мои предки до седьмого колена– и все есаулы войска Донского. На этом основании моего деда в лагеря законопатили.

– Нет, ты глянь-ка, – возмутился хорунжий Кочерга. – Ему палец дай, а он уже и всю руку готов оттяпать! Есаулы все ваши тикали с родины ещё с Белой армией, и их потомки теперь во Франции живут.

– За что же моего деда тогда в Сибирь услали?

– А может, соседу его пастбище глянулось? Вот и сочинил телегу. Тогда же доносителей не проверяли, доносителям доверяли. Стране на лесоповалах людей не хватало, это ж надо понимать.

– Хорунжий Кочерга! Что тебе не имётся? Не вдарить по коню, так по оглобле! Отчепись от человека, – разозлился Луковка.

– А куда он поперёк батьки лезет?

– А ты, Чонкин, тоже охолони. Есаула заслужить надо, это ж тебе не наследный принц. Давайте лучше выпьем по чарке за примирение. Кочерга, разливай!

И Кочерга разлил. Выпили за примирение.

– Нам сичас над сплочением работать надо, а не меж собой считаться, – занюхав огурцом, объяснил задачу Луковка.

– Ну так, – поддержал Чонкин под одобрительный гул собравшихся.

– Акцию какую-нибудь провести, чтобы недругам нашим было понятно, что мы – сила, а не хрен с горы.

– А давайте как в Ставрополе флеш-моб устроим, – предложил Попандопуло.

– Эт што, погром, што ли?

– Нет, какой погром. В Ставрополе все казаки сговорились сойтись на площади одновременно, вроде как жён своих выгуливают, и ненароком так на площади пересеклись. И ровно в восемь все как закричат: «Любо!» У стороннего народа аж зенки повылазили от удивления.