Корпорация чесс. Международный детектив - Страница 3

Да, воды в пустыне было маловато, зато там оказалось много нефти высокого качества. А после того как в пустыне нашли нефть, бедные бедуины стали богатыми и их обуяла скука. До открытия нефти бедуины боролись за выживание и молились. После открытия нефти бедуины больше не боролись, а со временем и всю работу: умственную и физическую – переложили на гастарбайтеров. Руками и мозгами шевелить больше не было надобности. Оставалось только молиться. Захотелось ещё какого-нибудь жизненного содержания. Но какого? Лицедейство – грех, музыка– грех, азартные игры– грех, спорт– грех, больше четырёх жён – тоже грех. Куда податься разбогатевшему бедуину? На фоне остальных грехов увлечение шахматами казалось грехом малым. Шахматная игра поглощает много времени на обдумывание ходов и отвлекает от более скверных соблазнов: гашиша, воскресных жён, секс-туров и голливудских грёз. И Принц после консультаций с Королём и либерально настроенными служителями культа, решил: можно! – и дал зелёную исламскую улицу шахматам.

Деньги потекли рекой в сапсановское хозяйство. А он, хоть по природе и кочевник, подобно трудолюбивому дехканину прорывал арыки и орошал всё большие и большие площади, возделывая всё новые и новые шахматные нивы. И периодически ездил к источнику, то есть к Принцу, на поклон. И конечно же, он не мог отказать благодетелю в такой малости, как Чрезвычайный шахматный Чемпионат с особым дресс-кодом и драпировкой глаз для отдельных игроков, то есть игруний. Более того, он подложил под Чемпионат превосходное межконфессиональное обоснование: последователи трёх религий, объединяйтесь! А вот иудеев, врагов всех арабов, Сапсан к участию по понятным причинам приглашать не стал. Только к судейству. Все же, общий для христиан и мусульман Ветхий Завет был написан на языке иудейских праотцев, против истории не попрёшь, кому же, как не им судить игру.

И потому назначенный Сапсаном главный арбитр Чрезвычайного Чемпионата Артур Львович Сосницкий стоял, опираясь на дизайнерскую плитку у туалетной бойницы и разглядывал темноту за окном. Внезапно в плотном мраке сверкнул какой-то луч и заплясал, вычерчивая на ночном бархате странные знаки. На ум Сосницкому пришли пляшущие человечки из рассказов про Шерлока Холмса. «Ну вот, доработался, уже глюки пошли. Мне этот рёв воды из бачка уже тошнит на нервы», – вздохнул он про себя, оторвался от заоконных миражей, вымыл руки и неспешно вернулся к прерванной процедуре. Оставалось выслушать последнюю женскую кабинку и отправиться спать с чувством выполненного долга и отработанных денег.

Чтобы закруглиться поскорее, Артур Львович увеличил скорость прослушиваемой записи в четыре раза, и звуки хлопающей двери, несмазанных петель и смываемой воды стали напоминать пекинскую оперу. Неожиданно он услышал какой-то нестандартный звук. И голос. Сосницкий нажал на паузу и вернул запись на несколько секунд назад. Удар твёрдого о твёрдое, всплеск и восклицание. Он ещё раз прослушал. Фраза звучала как «Кус эмак». Он сверился с журналом времени посещения туалета. М-да, в это время в кабинке была сама Принцесса– героиня Чемпионата. Сосницкий не знал арабского, но фраза звучала как-то очень по-мужски и сильно напоминала «Твою мать!». «Ну, и что? – Сосницкий. – Может быть, пудреницу уронила…» Да, но зачем ей пудриться в кабинке? Впрочем, а где же ей пудриться? Не может же она делать это, как все, перед туалетным зеркалом. Не может? Надо бы уточнить, до какой степени эта шикса ограничена открывать лицо. Нет, ну, конечно, ограничена, в женском туалете дежурят женщины-папарацци. Да, но зачем ей вообще пудриться? Никто же не заметит жирного блеска, даже если он появится. А может, это был дезодорант? Нет, звук не похож. Больше это напоминало звук падающего телефона. Звук был знаком, потому что Сосницкий и сам вот так утопил телефон в унитазе, выронив его из заднего кармана брюк. Но телефона у неё быть не может, то есть не должно быть. Всех проверяли. А Принцессу? Главным договорщиком был Любоженов. Надо позвонить, уточнить и проинформировать. Артур Львович решительно ткнул пальцем в экран айфона. «Абонент не отвечает или временно недоступен», – сообщил голос автомата. Сосницкий посмотрел в инструкции. Инструкции велели ему оповещать Президента обо всех подозрительных действиях участников незамедлительно. Твёрдым от артрита пальцем Артур Львович нажал на контакт, обозначенный в его телефоне как «Лич. Пом. Сапсана круглосуточно».

Личпом откликнулся с первого гудка.

– Личный помощник Сапсана Никаноровича Любоженова.

– Главный арбитр Чрезвычайного шахматного Чемпионата Артур Львович Сосницкий. Извините за столь поздний звонок, однако мне срочно необходимо переговорить с Сапсаном Никаноровичем лично.

– Сожалею, но это невозможно. Сапсан Никанорович вышел в астрал.

– Куда он, простите, вышел?

– В астрал. И до возвращения из астрала просил не беспокоить его физическое тело.

– То есть как это вышел?

– Как обычно. У него в расписании выход в астрал два раза в месяц по средам нечётной недели.

– А где теперь его физическое тело?

– В кабинете на диване.

– А чем оно занимается?

– Кто оно?

– Тело.

– Лежит, что же ему остаётся? Лежит и ждёт возвращения хозяина.

– И долго?

– Что долго?

– Лежит.

– Обычно сутки, иногда дольше. Это как его оттуда отпустят.

– Откуда?

– Из астрала.

– А кто там ему начальник?

– Где?

– В астрале.

– Инопланетяне.